Шаратчандра Чатерджи. ДЕВДАС.

Глава 35.

В этот момент в комнату вошла Чандрамукхи. Ночной наряд она сменила, оставив какие–то украшения, конечно, но ни яркого сари, ни бинди, ни помады на губах не было и в помине. На этот раз она предстала перед ним в простом дхоти. Увидев её, Девдас вздохнул с облегчением:

— Оказывается, это ты откуда–то меня вчера стащила?

— Не стащила, а притащила... Нашла валяющимся посреди улицы, подобрала и притащила, — поправила его Чандрамукхи.

— Ладно, что было — то прошло. А ты, я смотрю, снова принялась за старое? Что ты на себя нацепила? Тебе это не идёт, — серьёзно сказал Девдас.

Чандрамукхи укоризненно взглянула на него и вздохнула:

— А вы всё такой же...

— Не обижайся, я просто пошутил, — Девдас улыбнулся и спросил: — Как сложилась твоя новая жизнь? И как ты меня...

— Разыскала за какие–то полтора месяца.

— Значит, бросилась сюда сразу после появления в нашем доме? — смекнул Девдас.

— Откуда вы знаете, что я там была? — удивилась Чандрамукхи.

— Я приезжал домой следом за тобою. Та служанка, что провожала тебя к невестке, сообщила мне, что днём раньше из Аштхаджхари ко мне приходила какая–то женщина — ладная из себя и на лицо красивая. Мне ни малейшего труда не составило понять, что это была ты. Скажи на милость, где ты снова начеканила столько драгоценностей? — спросил Девдас.

— Это подделки, купленные на местном блошином рынке. Я была вынуждена так наряжаться только ради вас. Странно, что это не помогло вам меня узнать.

— Не помогло узнать, зато натолкнуло на немаловажную мысль о том, кому бы это понадобилось так бережно ухаживать за мною? Кроме Чандрамукхи, некому, — засиял улыбкой Девдас.

От таких слов сердце Чандрамукхи бешено заколотилось, и она долго не решалась задать следующий вопрос:

— Вы всё ещё испытываете ко мне неприязнь?

— Напротив... Только любовь, — ответил Девдас.

Когда во второй половине дня Девдас стал готовиться к принятию ванны, Чандрамукхи заметила завязанную вокруг его груди фланелевую тряпку и с опаской спросила:

— Что это у вас за повязка?

— Периодически внутри возникает вроде как боль, вот и завязываю. А что ты так всполошилась?

— Как же так, боже мой! Давно ли вы заразились, не в лёгких ли это у вас боль? — вскрикнула Чандрамукхи.

— Не знаю, снаружи не видать...

Чандрамукхи тут же послала за доктором, который после длительного осмотра подтвердил её опасения. Он прописал лекарства и предупредил, что если не воздерживаться от злоупотребления в будущем, то вскоре можно будет об этом очень горько пожалеть. Оба понимали, на что намекал доктор.

Срочно письмом был вызван из дома Дхарамдас, из банка взяты деньги на лечение. На утро третьего дня у Девдаса началась лихорадка.

— Вовремя ты мне подвернулась, иначе бы больше не довелось свидеться, — выдохнул Девдас, подозвав Чандрамукхи ближе.

Из глаз Чандрамукхи сочились слёзы, она ни на секунду не отходила от Девдаса и не переставала молиться: «Боже, вот и настал тот долгожданный день, когда Девдас так нуждается во мне, но едва ли об этом я всегда мечтала. Теперь молю тебя лишь об одном: сделай так, чтобы Девдас поправился».

Прошло больше месяца, как слёг Девдас. Постепенно он начал выздоравливать, болезнь отступила, не развившись.

— У тебя слишком длинное имя, Чандрамукхи, язык сломаешь, пока дозовёшься, так что не будешь ли ты возражать, если я дам тебе имя покороче? — спросил Девдас.

— Как вам угодно.

— Значит, отныне я буду звать тебя "баху".

Чандрамукхи услышанное не могло не развеселить:

— Будь по вашему, но раз уж вы меня так будете называть, то хоть объясните, что вы под этим подразумеваете?

— Разве в каждое слово нужно вкладывать некий смысл? Просто–напросто, таково моё желание.

— Ну, ладно, коли желание такое имеете, будь по–вашему, но на худой конец, хотя бы объясните, почему оно возникло?

— Может статься, причины тебе не понять, — уклонился от ответа Девдас.

— Не хотите — не говорите, — Чандрамукхи опустила голову .

— Баху, никакие родственные узы тебя со мною не связывают, тогда что тебе проку во мне? — после долгого, напряжённого молчания выдавил из себя Девдас.

Чандрамукхи не стала строить из себя скромницу или неискушённую в словоблудии дурочку, поэтому спокойно подняла глаза и с замиранием сердца прошептала:

— Вы так и не смогли понять, что вы и есть самое ценное в моей жизни.