Глава 26.
Девдас всё понял и засмеялся:
— Но я здесь никого не заметил.
— Заметили бы, если бы я их не выставила вон!
— Они–то в чём провинились?
— Особо ни в чём. Просто мне и впрямь это всё разонравилось.
Девдас углубился в какие–то свои мысли, потом поинтересовался:
— С тех пор никто не приходит?
— Нет, с того самого дня, как вы появились, никто не переступал порог этого дома, разве что Чунилал изредка, да и о нём уж два месяца как ни слуху, ни духу.
Девдас развалился на кровати, помолчал–помолчал и подвёл итог:
— Выходит, Чандра, ты лавочку–то прикрыла?
— Почему прикрыла, просто обанкротилась.
Неожиданно его осенило:
— Интересно, где же ты теперь берёшь средства к существованию?
— Я же сказала, что продала все драгоценности.
— Много ль выручила?
— Не много, около девяти сотен. Я отдала их бакалейщику под проценты – вот и выходит по двадцать рупий в месяц.
— А раньше ты не могла жить на двадцать рупий?
— Я и сейчас не могу. На сегодняшний день задолжала за три месяца арендную плату за дом. Придётся продать ручные браслеты и уехать куда подальше.
— Куда же это?
— Трудно сказать, пока не решила. Куда–нибудь в такое место, где живут и на двадцать рупий, скорее всего, в деревню.
— Тогда почему ты всё ещё здесь? Если тебе действительно ничего больше не нужно, зачем в долги влезла?
Чандрамукхи опустила голову и впервые в жизни стала подыскивать слова, почувствовав смущение.
— Почему замолчала? — рявкнул Девдас.
Чандрамукхи села с краю на кровать и начала объяснять:
— Не подумайте ничего плохого. Просто перед тем, как уехать, я не могла не повидать вас и тешила себя надеждой, что вы ещё хоть разок, но обязательно придёте. Сегодня эта встреча состоялась, и я завтра же начну собираться в дорогу, только вот куда, скажите на милость…
— Неужели ты торчала здесь только ради встречи со мною? Но почему? — удивился Девдас.
— Есть одна причина. Вы меня ненавидите, так ведь? Видимо, поэтому. Вы меня ненавидите, как никто другой. Помните вы или нет, но я помню прекрасно тот день, когда вы впервые пришли, и я впервые вас увидела. Мне уже тогда было известно, что вы сын богача. Однако не от жадности к деньгам я на вас обратила внимание, поскольку сюда много таких, как вы, хаживало, и в них я ничего особенного не замечала. А тут вы оболгали меня, осыпали проклятьями и, отвернувшись, швырнули напоследок в лицо какие–то деньги. Припоминаете?
Девдас притих, и Чандрамукхи продолжила:
— С того дня я на вас глаз положила, но вовсе не любовь, и даже не ненависть тому виной. Когда происходит что–то странное, это врезается в память навсегда. Так же и ваш визит запомнился мне, не смотря на то, что я была не в восторге и даже слегка напугана тем, что вдруг взглянула на вещи другими глазами. Затем со мною стали происходить невиданные доселе изменения, а вы запили, чего я терпеть не могу, вид пьяного человека меня раздражает. Вы же вызывали во мне симпатию и жалость. — Чандрамукхи коснулась земли у стоп Девдаса и подняла на него глаза, полные слёз. — Я отвратительна, но прошу вашего снисхождения.
Вы постоянно пренебрегали мною, порицали меня, но чем дальше отталкивали от себя, тем ближе к вам мне хотелось подобраться, и уже потом, когда вы засыпали... Впрочем, довольно об этом, иначе вы опять рассердитесь.
Девдас молчал, однако такие необычные признания тронули его до глубины души. Тем временем Чандрамукхи, пряча от него слёзы, завершила свой рассказ:
— Однажды вы намекнули, что я деградирую в отличие от той другой, которая страдает от несправедливости. Тотчас мною овладела ревность, и я окончательно вышла из игры.
— И как ты собираешься жить дальше? — Девдас встал.
— Я уже сказала вам.
— А если бы тот бакалейщик тебя обманул и слинял с твоими денежками?
Чандрамукхи даже бровью не повела и спокойно сказала:
— Я бы ничуть не удивилась. Случись такое, то у вас бы, наверно, милостыню попросила.
— Можешь просить, когда угодно, — недолго думал Девдас. — Но сейчас твоя задача бросить к чертям это место.
— Для этого понадобится некоторое время. Завтра же начну все приготовления, продам оба браслета, и дело с концом!
Девдас вытащил из кармана пять сотенных купюр, засунул их под подушку и задумчиво произнёс:
— Браслеты продавать нет необходимости, а с бакалейщиком этим разберись. Так и не надумала, куда поедешь? Небось, по святым местам?
— Девдас, для совершения паломничества во мне недостаточно веры. Мне бы только уехать из Калькутты как можно дальше и в каком–нибудь укромном месте встретить рассвет своей новой жизни.
— Наймёшься прислугой?
Комментариев нет:
Отправить комментарий