Шаратчандра Чатерджи. ДЕВДАС.

Глава 27.

Как ни сдерживалась Чандрамукхи, слёзы у неё из глаз посыпались градом:

— Ни в коем случае! Такая работа мне не подходит, не хочу ни от кого быть зависимой. Никогда не трудилась, и впредь не буду надрываться, дабы не угробить раньше времени свою красоту.

— Оставаясь в городе, ты, возможно, вновь поддашься соблазну. В конце концов, натура людская непредсказуема. — Девдас скупо улыбнулся.

Лицо Чандрамукхи засияло от счастья:

— Совершенно верно, душа наша ненасытна, но я с уверенностью заявляю, что теперь мне это не грозит, хотя женщинам проявлять жадность иногда просто необходимо. Я сама избрала свой путь, зачем мне возвращаться? Меня никто не принуждал, я с радостью всё бросила, поэтому самой себе полностью доверяю.

— Но, Чандрамукхи, нельзя идти на поводу у своего сердца! Оно так непостоянно в своих желаниях, — покачал головой Девдас.

Чандрамукхи пододвинулась ближе и взяла его за руку. Девдас уставился на неё, как заворожённый, и на этот раз даже не одёрнулся от ненавистных прикосновений. С виноватым выражением она положила обе его руки к себе на колени:

— Девдас, не сердитесь на меня. Похоже, сегодня мы видимся в последний раз, поэтому снимите груз с моего сердца. — Чандрамукхи с большим трудом смогла оторваться от его лица. — Парвати

в самом деле сильно вас ранила?

— Зачем тебе это? — Девдас нахмурился.

Чандрамукхи собралась с силами и совершенно спокойным тоном произнесла:

— Что–то здесь не сходится. Я не скрываю, что мне очень горестно видеть вас глубоко несчастным. К тому же, всё остальное о вас мне давно известно. Будучи в опьянении, вы выкладывали всю свою подноготную, но, тем не менее, мне не верится, что Парвати вас обманула и бросила. Я даже склоняюсь к тому, что возможно вы сами себя обманули, своими же руками задушив всякую надежду. Девдас, я гораздо старше вас и многое повидала на своём веку, поэтому сужу с позиций собственного опыта: видимо, вы где–то допустили ошибку. Женщины зачастую считаются бесстыжими и легкомысленными, но совсем не заслуживают таких определений

. Удивительно то, что именно вы мужчины осуждаете их, и восхищаетесь ими тоже вы. О женщинах вы с лёгкостью можете говорить всё, что вам вздумается, но нам, несчастным, не даёте ни малейшего шанса оправдаться. Все наши слова остаются невысказанными. Даже если женщина что и скажет ненароком, то ей никто не поверит, её тонкий лепет потеряется на фоне мужского голоса, который следом будет воспринят всем миром как единственно верный. — Чандрамукхи перевела дух и продолжила: — Всю свою жизнь, не покладая рук, я пахала на ниве любви, но полюбила только сейчас. Эта любовь дорого мне обошлась, однако многому научила. Знаете, глубокое чувство это одно, а очарование внешним обликом – совсем другое. Между ними большая разница, и именно мужчины ещё больше её увеличивают. Вам требуется внешняя красота, а нам до этого никакого дела нет, мы на этом не так помешаны, как вы. Свою симпатию вы выказываете всевозможными способами, тогда как мы обычно бессловесны и нерешительны, нам стыдно лишний раз причинить вам неудобство. Даже если ваш внешний вид нам ненавистен, мы всё равно стесняемся признаться, что не любим вас. Так и начинается взаимное притворство, а когда через некоторое время мужчинам оно надоедает, они обвиняют женщин в предательстве. Тогда все вокруг слушают их и начинают им верить, а мы опять молчим. Как горестно на душе при этом, разве кто узнает? — Она долго вглядывалась в лицо притихшего Девдаса. — Иногда женщины проявляют к мужчине нечто вроде материнской заботы, думая про себя, что это и есть любовь. Они спокойно занимаются хозяйством, семьёй, искренне волнуются за вас в трудный час. Вас это сильно восхищает, из уст людей исходят сплошь благословения, но только до тех пор, пока женщина не сталкивается с настоящей любовью. И если далее, не дай бог, она по причине невыносимых внутренних терзаний выходит за рамки ей дозволенного, то вы в бешенстве именуете её порочной девкой...

Внезапно Девдас бросился к Чандрамукхи и зажал ей рот рукой:

— Как ты смеешь!