Шаратчандра Чатерджи. ДЕВДАС.

Глава 8.

Парвати молчала, она глубоко погрузилась в свои мысли. Манорма тоже думала о чем–то своём. Вдруг на её губах появилось слабое подобие улыбки, и она спросила:

— Сколько лет жениху?

— Какому жениху?

— Твоему.

— Ему почти девятнадцать, кажется, — не сразу ответила Парвати.

— Девятнадцать говоришь? — Манорма напряглась. — А я слышала, что сорок…

Парвати засмеялась:

— Мано, ни одного сорокалетнего жениха я знать не знаю! Могу точно сказать, что моему от силы девятнадцать.

— Позволь узнать полное имя твоего жениха, — Манорма посмотрела подруге в глаза.

— А ты за столько лет ещё не выучила? — улыбнулась Парвати.

— Да ладно, откуда я знаю?

— Если не знаешь, я тебе скажу, — Парвати с серьёзным видом пододвинулась к Манорме и прошептала ей на ушко. — Господин Девдас Мукерджи.

Манорма, потеряв дар речи, оттолкнула подругу, а потом с трудом выдавила:

— Не очень удачная шутка. Признавайся, как его зовут?

— Ты чем сейчас слушала? — надулась Парвати.

— Если это Девдас, то почему ты плачешь навзрыд? — Манорма тоже разозлилась.

Парвати вдруг сникла и задумчиво произнесла:

— Теперь всё, больше уж не буду плакать.

— Паро! Сестрица, почему бы тебе не высказать всё начистоту? Я совсем ничего понять не могу.

— Всё, что нужно, я уже высказала.

— Но я ведь ничего не поняла!

— Поймёшь, Мано. Если не сейчас, то позже. — Парвати отвернулась.

Манорма подумала, что Парвати, скорее всего, что–то от неё скрывает и рассердилась:

— Паро! То, что тебя тревожит, мне совсем не всё равно. Я тебе желаю добра и всегда молюсь, чтобы твоя жизнь сложилась удачно. Если ты намерена что–то скрывать, то скрывай это от других, но только не от меня!

Парвати сильно расстроилась:

— Мано, я не шучу. Я говорю только то, в чём уверена: моего суженого зовут Девдас, и ему девятнадцать лет.

— А я слышала, что где–то в другом месте свадьба намечается, — сказала Манорма.

— Мано, какое мне дело до каких–то там свадеб? Эта свадьба — моя, хотя мне пока о ней толком ничего не известно.

Манорма хотела ещё что–то добавить к тому немногому, что ей удалось почерпнуть из ходивших кругом слухов, но Парвати прервала её на полуслове:

— Я это тоже слышала.

— Тогда Девдас тебе...

— Мне что?

— Ты что, сама себе выбрала мужа? И тайком строишь на него планы? — Манорма натужно хихикнула.

— Ничего я не строю!

— Я совершенно тебя не понимаю, Паро, — в голосе Манормы чувствовалась боль.

— Давай я Девдаса спрошу, а там видно будет, — сказала Парвати.

— Что спросишь? Не желает ли он на тебе жениться?!

— Да, — кивнула Парвати.

— Ты что такое говоришь, Паро? Ты правда сама об этом спросишь? — Манорма была ошеломлена.

— А что здесь такого? Кроме меня больше некому!

— Тебе не стыдно будет? — Спросила Манорма.

— Чего здесь стыдиться? Разве я стыжусь тебя о чём–либо спрашивать?

— Я девушка и твоя подруга, Паро. Но... Он же мужчина!

Парвати залилась смехом:

— Ты моя подруга, причём самая близкая. Но он ведь тоже не чужой! Если тебе могу душу открыть, то почему ему не могу? Мано, ты сама наносишь фальшивый синдур (1), даже не зная при этом, кого мужем называть. Если Девдас моим не станет, и моя честь будет предназначена не ему, то подобно тебе жизнь свою разрушать я не собираюсь. К тому же, если замышляешь травиться, то какая разница: яд горький или сладкий? Тут уж не до стеснений…

Манорма смотрела на Парвати, всё ещё сомневаясь:

— Ты попросишь у Девдаса разрешения быть рядом с ним?

— Да, именно так я и сделаю.

— А если он откажется?

Услышав это, Парвати притихла, но потом прошептала:

— Сестричка, тогда я даже себе представить не могу, что будет.

Дома Манорма ещё долго восхищалась смелым характером своей подруги. Сама она даже под страхом смерти не стала бы помышлять о подобных вещах. Парвати всё верно сказала: и синдур, и браслеты на руках она носит зря.

__________

(1) Синдур. — Порошок красного цвета, приготавливается из оксида свинца и традиционно наносится в начале или вдоль всего пробора в женской причёске. Наряду с ручными браслетами, является отличительным признаком замужней женщины в индуизме.